Тип: ТВ (25 эп. + 9 спэшлов), 25 мин.

О вкусах не спорят, или, как говорят британцы, Tastes differ. Разные у всех предпочтения: одним нравятся меха (и теперь даже президент Путин в курсе, что такое гигантские человекоподобные роботы), другие обожают стиль CLAMP (только не показывайте их работы художникам, штудирующим анатомические атласы), а кто-то в восторге от романтическо-аристократических историй, где из окон то и дело выпрыгивают непослушные принцессы (хотя всем им до Одри Хепберн, как до луны). Хроническая идиосинкразия на одно из вышеупомянутых явлений может служить веским оправданием для того, чтобы, не оглядываясь, пройти мимо «Кода Гиаса». Но самый важный WARNING – крупным кроваво-красным шрифтом – должен отмечать каждый DVD или сайт закачки. Это посерьёзней, чем предупреждение о сценах эротического содержания: «ВНИМАНИЕ: революция. ОСТОРОЖНО: Пафос».

Они неделимы, как рис и креветка в суши. Они суть причина и следствие – как юность и максимализм. Как не бывает академии без студсовета, так трудно представить нормальное восстание без пафоса, патетики и возвышенно-эмоциональных обращений с броневика. Лозунги, красивые жесты и принципиальность: «Землю – рабочим!», «Фабрики – крестьянам!», «Каждой принцессе – по рыцарю!», «Каждому рыцарю – по Ужасу Ночи!»

Революция, безусловно, дело молодых, лекарство против скуки, бессилия и чувства собственной неполноценности. Чем больше громких слов, тем меньше страха и сомнений. Пусть воздух сотрясается от близких взрывов – ещё есть время выяснить, кто прав (потому что прав может быть только кто-то один), проститься с друзьями (родственниками и соседями) и кратко перечислить основные пункты своей политической программы.

И поскольку риторическая часть спектра доведена до предела, остальные краски тоже максимально накалены: цвет волос и глаз – на зависть экспрессионистам, герои сплошь королевских кровей или просто выдающиеся, совпадения и стечения обстоятельств завязаны в тугой узел, а значит, следует ждать какого-нибудь решительного Александра. Под каждым кустом – белый рояль (ну, не рояль, но однозначно – белый). В обязательную программу также входит потеря памяти, школьный фестиваль, домашнее животное (1 шт.), герой-в-маске-и-плаще (1,5 шт.), мальчик-сирота (2 шт., но без очков), фансервис (много) etc.

Концентрированный до кристаллизации, перенасыщенный идеями, образами, приёмами и штампами, «Код Гиас» развивает не только традиционные мотивы жанра меха и политического боевика, но и вполне основательно покушается на мистику и даже любовно-романтическую драму. Чего здесь нет, так это повседневности: всё на сломе, надрыве, за полсекунды до катастрофы, за мгновение до коллапса. Это мир, где семнадцатилетним подросткам с неустойчивой психикой поручают боевые машины, таинственные незнакомцы руководят подпольем, а генерал-губернатор лично ведёт в бой свои войска – здравый смысл на уровне фэнтези-романов, разве что без эльфов и драконов.

Однако «Код Гиас» только выигрывает от своих недостатков: избавившись от узких рамок какого-то одного направления, он жертвует реализмом для того, чтобы поговорить на темы, реализмом отравленные. Бунты-революции, империи-демократии, равенство-элитарность – всё это в истории воплощалось с утомительной регулярностью и с очень разным результатом. Казалось бы, черпай сколько душе угодно… Но в серьёзном историческом фильме есть лишь последствия, но нет альтернатив. Всё сложилось так, как сложилось, а было бы иначе – не факт, что было бы лучше. Римская империя строит дороги на захваченных землях, Кромвель призывает Парламенту утвердить смертный приговор королю, Бунин описывает в «Окаянных днях» своё отвращение к строящемуся государству всеобщего равенства…

В реальности всё скучно и долго, в главных ролях – только взрослые, а чтобы по-настоящему разбираться даже в одном периоде, надо потрать время в библиотеках и архивах. А поговорить хочется, на эти же темы, но только чтобы попроще, поживее и поярче.

Как изменить мир к лучшему – и при этом сохранить равновесие и порядок, можно ли навсегда отменить неравенство – но обойтись без насилия, какие цели стоят средств, бывают ли такие цели и что вообще может быть целью?.. Все эти многочисленные вопросы и желания вложены в чистые руки, горячие сердца и холодные головы юношей, по рождению и воспитанию имеющих право вести за собой – и принимать судьбоносные решения.

Они ведь действительно особенные, что Лелуш, что Судзаку Куруруги. Не мальчишки, отмеченные слепым случаем, но герои, с детских лет осознавшие свою избранность (кстати, прекрасная иллюстрация к идее всеобщего равенства, идее лидерства и идее геройства). Отсюда их приверженность однажды сделанному выбору, отсюда стратегия «напролом», которую не переспорить. Как две стороны одной монеты, два выбора – и своя цепь последствий.

Но какой бы ни была разница между бунтарством, растущим из мести и жалости, и законностью, основанной на человеколюбии, это всегда воплощённое действие. Мир «Кода Гиаса» таков, что невозможно избежать выбора, решений и поступков. Лелуш и Судзаку одновременно и жертвы, и причины наступающего для Британской Империи «века перемен».

Здесь вообще каждый персонаж, словно символ, вбирает в себя сразу несколько ролей и значений. Карин, презирающая мать, но при этом готовая умереть за родину, искалеченная Нанали, ради счастья которой калечат и убивают десятки людей, Юфи, мечтающая о равенстве с теми, кто никогда не увидит в ней просто милую девушку – и многие другие, разные, многогранные, каждый со своим вИдением идеального мира.

Все они связаны друг с другом обязательствами, воспоминаниями, а нередко и родственными отношениями, и если проводить ниточки он одного к другому, то получится сеть, захватывающая как крупные королевские фигуры, так и мелочь, вроде влюблённой очкастой девчонки или артистических наклонностей внешне жестокого и пустоголового принца Кловиса.

Пространство «Кода Гиаса» и впрямь напоминает шахматную доску, но не последовательностью продуманных ходов, поскольку эмоции захлестывают, и нет никого, кто напоминал бы покорную гроссмейстерской воле пешку или ладью. Есть в шахматах один определяющий признак, присущий революции: ты либо за чёрных, либо за белых. Попробуешь сохранить нейтралитет – тебя всё равно запишут к тем или другим. «Кто не с нами – тот против нас», и это вполне оправданная тактика. Если человек рискует жизнью, он вправе ждать такой же отваги от соратников. Пацифизм на поле боя считают трусостью.

Постепенно пафос входит в привычку: когда ломаешь весь мир до основанья, в реконструкции участвуют все, а чтобы обращаться ко «всем вообще», приходится применять определённые стилистические приёмы, да и позы должны хорошо смотреться на ТВ-экране. С «Мы» начинает свою речь как Император, так и предводитель революционного движения, главное, помнить о необходимость жертв.

И не шутить. Веселье остаётся для обычной жизни. О предстоящих сражениях – только с серьёзным лицом. Или просто нацепить маску: так спокойнее, эмоции будут скрыты, и никто не заподозрит в кумире обычного старшеклассника, который спит, есть, кого-то любит, о ком-то заботится, в чём-то сомневается, чего-то боится.

Впрочем, строгость и несгибаемость не отменяют рутины и маленьких слабостей. Почти сразу после кровопролитного сражения наступает «час потехи», обязательный атрибут школьной темы и двойной жизни студентов-«оборотней». Слои чередуются, не смешиваясь, и за дуракаваляние в решающий момент даже граф гарантированно схлопочет по физиономии.

По части контрастов и неожиданных поворотов сюжета «Код Гиас» поспорит с американскими горками, но действительное достоинство этого произведения состоит, безусловно, в характерах – они словно ожившие архетипы, которые можно рассматривать с разных сторон, трактовать, любить или не любить. Герои-кодексы, герои-идеи, герои-мечты, герои-приговоры, герои-маски, живые и мертвые, воскресшие и умирающие.

Учитывая неоднозначность финала, когда нет ни ответов, ни вердиктов, зрители получили полную свободу «понимать» – и это обстоятельство включает в «Коде Гиасе» режим реального времени. Пока история замерла, пока не сделан последний решающий удар, остаётся время для того, чтобы выбрать свою сторону. Терпеть или сражаться, убивать или быть убитым. Либо активный революционер Лелуш, либо миролюбивый реакционер Судзаку. Вооружённые и очень пафосные. Времена такие.